Чистилище морпеха: как штурм здания Совмина в Грозном обернулся адом
Звание Героя России старшему лейтенанту Виктору Вдовкину было присвоено в первую чеченскую кампанию. Будучи начальником штаба батальона морской пехоты Северного флота, он возглавил штурмовую группу при взятии здания Совета министров в Грозном. Четыре дня находясь в окружении, без воды и пищи, помогая раненым, его группа держала оборону.
«Нападения ожидали за каждым поворотом»
Седьмого января 1995 года 61-ю бригаду морской пехоты Северного флота подняли по тревоге.
– Мы должны были выдвигаться эшелонами по железной дороге, предварительно всю технику укрепили на платформах, – вспоминает полковник в отставке Виктор Вдовкин. – Потом экстренно, на Рождество, дали команду, батальон построился, маршем выдвинулся на аэродром Корзуново. На вертушках и Ан-12 нас перебросили сначала в Оленегорск, а оттуда на Ил-76 в Моздок. Уже на месте получили технику, боеприпасы, связь. Колонной, через перевал, выдвинулись в Грозный.
У нас была хорошая укомплектованность, было много ребят-контрактников. Еще осенью стало понятно, что без нас в Чечне не обойдется. Те дембеля, что должны были отправиться домой, построились, сказали мне: «Мы остаемся». Они не могли допустить, чтобы молодые пацаны без должного опыта шагнули под пули. Несколько человек нам пришлось убрать, они якобы не прошли вторую медкомиссию, хотя были здоровы. Кто-то из них был родом из тех мест, кто-то – единственным сыном в семье. С каждым беседовали индивидуально, кто хоть сколько-нибудь сомневался, с собой не брали. Прибыли на место. Бои за Грозный были в самом разгаре. Канонада не прекращалась ни днем ни ночью. Морпехи практически сразу оказались в самом пекле.
Командиру северной группировки федеральных войск передали, что здание Совета министров якобы уже взято. На самом деле это была деза, получилось, как в детской игре с испорченным телефоном. Первыми там оказались десантники 98-й дивизии ВДВ. При штурме их изрядно потрепало, у них были большие потери. Десантуре удалось закрепиться лишь у передней стенки здания. Последовал приказ ввести туда морпехов. К Совмину пошла вторая рота, которой командовал капитан Виктор Шуляк. С ней ушел заместитель командира батальона Андрей Гущин. Дудаевцы цеплялись за здание Совмина изо всех сил. Все стены были изрешечены пулями, многие пролеты снесены, оконные проемы забиты досками. Разбившись на группы, короткими перебежками рота Шуляка в тишине без потерь проникла в здание.
Духи растерялись, увидев морпехов. Началась резня, рукопашный бой. Витю Шуляка тяжело ранило. Пришлось срочно посылать разведчиков, чтобы они ночью вытащили ротного оттуда. Шуляка притащил на себе боец из охраны штаба. Командир второй роты, прежде чем потерять сознание, успел доложить обстановку и, скрипя зубами, набросать схему, где что и кто находится. Связи с группой Гущина не было. Надо было ее восстанавливать, но начальник связи лейтенант Игорь Лукьянов и матрос-связист Рашид Галлиев попали под обстрел. Их накрыло одной миной. Матрос погиб на месте. А лейтенант с оторванными ногами, в шоке, все пытался встать, чтобы дойти до штаба... Позже он умер в госпитале от потери крови. Виктор Вдовкин сам решил возглавить штурмовую группу.
Лезть туда начальнику штаба вроде не по рангу. Но по-другому было нельзя. Офицеров выбивало, у нас в бригаде была оперативная группа, командиры занимали места ротных, взводных. Например, обязанности начальника связи стал исполнять мой друг Саша Лазовский. Я пошел к Совмину, потому что нужно было вытаскивать оттуда ребят. Пошел – это образно сказано. На самом деле пополз с группой под прикрытием ночи, пока не рассвело. Пересекли простреливаемую боевиками площадь перед Совмином. Здание горело, всюду были кровь, грязь, дым, пробоины в стенах, завалы из кирпичей… Добрались до своих, наладили связь. Выяснилось, что рота расчленена на отдельные группы, Гущин контужен.
В штаб Виктор Вдовкин уже не вернулся. После нескольких попыток штурма боевики отрезали их группу от основных сил. Четыре дня в окружении они держали оборону.
– Тела погибших десантников нужно было куда-то складывать, было много раненых, которых требовалось лечить. Вытащить их было нельзя, площадь простреливалась, – говорит он.
Разместили раненых бойцов в подвале. Было холодно, помещение нужно было как-то обогревать. Там располагался банк, а в нем оказалось много фальшивых денег и старых, изъятых из оборота купюр. Мы жгли их, чтобы согреть раненых. Воды не хватало, она едва просачивалась по трубам, топили снег, набирали даже из канализации. Подставляли каски, процеживали через фильтры от противогазов. Воду давали только раненым.
Саша Лозовский, который заменил меня в штабе, прополз простреливаемую площадь, принес заряженные аккумуляторы к радиостанции. В вещмешок он собрал все, что в спешном порядке удалось найти на камбузе: печенье и халву. Пока полз, все это перемешалось, слиплось. Но это была хоть какая-то еда, и мы ее отдали раненым. Оставив мне все боеприпасы, Саша Лозовский уполз назад с одним рожком.
Боевики несколько раз пытались выбить морпехов из здания. Действовать пришлось в ближнем бою. Стреляли в упор, в ход пошел нож… Всюду были слышны крики на русском, чеченском, арабском языках.
– При зачистке здания ожидали нападения за каждым поворотом, – рассказывает Виктор. – Спасибо навыкам рукопашного боя. В дыму и грохоте действовали чисто на рефлексах, там некогда было думать и оценивать обстановку. Мы были, по сути, машинами, краем сознания отмечая, что нужно сделать выпад, пригнуться, отползти.
Боевиков в здании Совмина было много. Здесь располагался учебный центр дудаевцев. Морпехам противостояли чеченские боевики, афганские моджахеды, арабские наемники. Местные боевики хорошо знали подземные коммуникации, случалось, появлялись даже из канализационных люков.
– Дудаевцы – воины, их уважать надо, но они привыкли действовать только стадом, хорохорясь друг перед другом. А когда такой один, он слабее русского воина. Наши ребята покрепче духом, – говорит Виктор.
«Реальность была страшнее, чем самые жуткие фильмы»
Детство Виктора прошло в Южном Казахстане. Родители рано развелись, они были геологами и постоянно мотались по командировкам. Мальчика вырастили дедушка и бабушка. До сих пор он вспоминает своего деда Сан Саныча и его огромные, с кувалду, кулаки. Оказавшись в школьные годы на Каспии, Витя заболел морем. Окончательно решил стать моряком, когда едва не утонул.
Из «сухопутного» села Георгиевка Чимкентской области подался к гранитным набережным Балтики. В именитое Ленинградское арктическое училище не попал, выяснилось, что не собраны все необходимые документы. Форму курсанта надел в мореходном профессионально-техническом училище, которое располагалось в Петрокрепости, бывшем Шлиссельбурге, в Ленинградской области. Плавательную практику проходил на плавучей базе «Александр Обухов».
Училище окончил с отличием. Многие курсанты проходили срочную службу в армии на вспомогательном флоте, а Виктор Вдовкин с другом попросились на Военно-морской флот. В Северодвинске Виктор прошел отбор на подводную лодку, должен был служить радистом. Но тут на сборном пункте появились разведчики. Просматривая дела призывников, отобрали тех, кто имел разряды по силовым видам спорта. Среди них оказался и кандидат в мастера спорта по боксу Виктор Вдовкин.
В 1980 году эшелоном он был отправлен в Киев на Рыбальский остров, где на берегу Днепра находилась школа техников ВМФ при 316-м учебном отряде ОСНАЗ. В засекреченной учебке готовили «разведчиков-слухачей», пеленгаторщиков, а также морских диверсантов – боевых пловцов.
– После двух лет обучения нам присвоили воинския звания мичманов, вручили погоны, кортик и раскидали по отрядам особого назначения ВМФ, – вспоминает Виктор. – Я попал в Прибалтику, в Таллин, но наше подразделение подчинялось Северному флоту. В отряде были одни офицеры и мичманы, все – суперпрофессионалы. Начались оперативные дежурства и боевая работа на кораблях. Разведчики выходили на связь с самолетами, подводными лодками, надводными кораблями, следили за противником, собирали необходимые материалы.
Прослужив в отряде особого назначения ВМФ в Таллине пять лет, Виктор решил из морской разведки уйти на передовую, в морскую пехоту.
– За плечами уже был большой опыт оперативной работы, мне хотелось оказаться в более боевой обстановке, – признается он.
В 1987-м он попал за полярный круг в 61-ю отдельную бригаду морской пехоты Северного флота, которая базировалась в поселке Спутник недалеко от города Заполярный. Это было настоящее братство морпехов, которых называли и «черной тучей», и «полосатыми дьяволами». Здесь мало обращали внимания на звания, на первый план выходили человеческие качества, главное было – какой ты в деле и как действуешь в бою.
Служба в бригаде была не для слабаков. Морозы в Заполярье достигали 56 градусов, и даже летом мог выпасть снег. Виктор Вдовкин был назначен командиром взвода десантно-штурмового батальона. Учения проходили при любой погоде. На боеприпасах и топливе не экономили.
– Недаром морпехов со Спутника называют «белыми медведями». Силуэт зверя изображен у нас и на шевроне на рукаве, и на полковой бронетехнике. Когда были на боевой службе в Анголе, на броне красовался белый медведь, который обнимает пальму, – вспоминает Виктор.
Продолжая служить в 61-й отдельной бригаде, Виктор заочно окончил Ленинградское высшее военно-морское училище радиоэлектроники имени Попова. Был назначен сначала заместителем, а потом и начальником штаба батальона. Во время августовского путча в 1991 году бригада была приведена в боевую готовность.
– Мы сидели, дежурили на аэродроме Корзуново. Но был дан отбой, – рассказывает Виктор Вдовкин.
Обстановка в стране накалялась. По телевизору все чаще передавали слова «Чечня» и «незаконные вооруженные формирования». Дыхание войны ощущалось все ближе. А потом стало известно о гибели 131-й майкопской мотострелковой бригады. В новогоднюю ночь, 31 декабря 1994 года, перед сводным отрядом бригады была поставлена задача войти в Грозный и захватить железнодорожный вокзал.
Это была ловушка. Когда бойцы заняли пустующее здание вокзала, соединившись с подразделениями 81-го мотострелкового полка, на них обрушился шквал огня. Против бригады были брошены крупные силы боевиков. В полном окружении мотострелки сутки удерживали вокзал. В управлении царила неразбериха. У танкового батальона, который шел на помощь, были сожжены почти все машины.
Когда боеприпасы были на исходе, не получив поддержки ни артиллерией, ни войсками, ни боеприпасами, комбриг полковник Савин решился на прорыв. В ходе боя бригада потеряла 157 человек, погибли почти все офицеры управления, в том числе и сам комбриг. Из 26 танков, которые были безграмотно загнаны без прикрытия в тесноту улиц, 20 были сожжены. Из 120 боевых машин пехоты из города удалось эвакуировать только 18. Были уничтожены все шесть зенитных комплексов «Тунгуска».
Александр Невзоров снял о штурме Грозного фильм «Чистилище». Его упрекали, что фильм изобилует жестокими сценами насилия.
– Мы с Невзоровым столкнулись в Моздоке, когда выгружались. Персонаж фильма с позывным Кобра – реальный человек, я с ним работал в эфире (позже станет известно, что это майор ГРУ Алексей Ефентьев – авт.) Я Вам скажу, что действительность была еще страшнее, чем показано в фильме, – вспоминает Виктор.
«Четыре раза приходили в Георгиевский зал на награждение»
У Виктора Вдовкина было свое чистилище. Боевики в здании Совмина ждали, что морпехи будут обороняться, а они внезапным броском пошли в атаку. Вдовкин лично уничтожил три огневые точки, навсегда заставил замолчать двух огнеметчиков и двух снайперов, убил 14 боевиков, троих из них – в рукопашном бою.
Во время разведки позиций боевиков Виктор был тяжело ранен и контужен. По ним на площади перед Совмином бил снайпер, который засел в рядом стоящем кинотеатре. Заметив два наших танка, которые выкатывали на площадь, Виктор Вдовкин по рации передал «броне» координаты снайпера. Точка была уничтожена. Но по танкам был открыт ответный огонь. Взорвавшаяся рядом с разведчиком граната обдала его горячим воздухом, оглушила. Вторым мощным взрывом Виктора отбросило к стене. Был поврежден позвоночник, нога посечена осколками.
Его вынесли с площади разведчики. Сознание постоянно «уплывало». В штабе, находясь в шоковом состоянии, он не давал вытащить из рук автомат. Пришлось комбригу полковнику Борису Сокушеву лично уговаривать Витю…
– Как выносили и везли на машине в госпиталь сначала в Грозный, а потом в Моздок, я уже не помню, был в отключке, – рассказывает Виктор. – Благодаря заместителю командира батальона Андрею Гущину я попал в военный госпиталь в Санкт-Петербурге, у нас потом с ним койки стояли рядышком. Он в Грозном тоже был тяжело ранен, когда нас грузили, сказал: «Это мой начальник штаба, его со мной».
Пришел в себя я уже в Питере. Признаюсь, я всю жизнь мечтал поболеть. Полежать в больничной коечке, отоспаться, почитать, чтобы рядом – медсестры в белоснежных халатах… Очнулся в госпитале, из-за тяжелой контузии были нарушены и речь, и слух. Чтобы перевести взгляд с одного предмета на другой, требовалось несколько минут. Увидел белый потолок, силуэт медсестры, подумал: «Сбылась мечта идиота, живой, теперь отосплюсь».
В забытьи он говорил с женой Женей. Она снова была девочкой, что сидела с ним в школе за одной партой и танцевала в одном ансамбле. Когда Витя поступил в училище в Петрокрепости, она поехала следом, стала студенткой Педагогического института в Ленинграде. В ЗАГС они пошли перед самым выпуском. Первая дочка родилась в 1985 году в Таллине, вторая – спустя три года в Заполярье.
Месяц Виктор Вдовкин провел в госпитале, потом прошел четыре реабилитационных центра. В родную бригаду вернулся, опираясь на палочку. И коротко, как по гвоздю ударил, объявил: «Хочу уволиться».
– Мы были злые, сказалась потеря сослуживцев. Операция была организована бездарно, отсутствовало элементарное взаимодействие между различными подразделениями, – говорит Виктор Вдовкин. – Когда пошли потери, мы сами засылали связистов, разведчиков к тем, кто был у нас справа и слева. Я считаю, если уж ввели войска, не надо было давать команду «стоп». Это самое страшное, когда ты идешь, работаешь, уже есть потери, и тут объявляют о прекращении огня, начинаются переговоры. А боевики, выиграв время, бросили белый флаг, перегруппировались и опять пошли в наступление.
На вопрос, как руководство отреагировало на его намерение подать рапорт на увольнение, Виктор Вдовкин отвечает: «Мне сказали, что мы тебя столько лет воспитывали, поезжай-ка ты в Москву, поучись три годика, подлечись». Виктор признается: думал, что из-за поврежденного позвоночника окажется в инвалидной коляске. Официальная медицина помочь ему была не в состоянии. Тогда сослуживцы нашли уникального мануального терапевта, который и поставил морпеха на ноги.
Указ о присвоении старшему лейтенанту Виктору Вдовкину звания Героя РФ был подписан президентом еще 3 мая 1995 года.
– Но награждение все откладывалось, президент Борис Ельцин все никак не мог выкроить для этого время, – с горечью говорит морпех. – Я уже учился в Военном университете. Четыре раза мы приходили в Георгиевский зал, ждали и уходили. Нас к тому времени накопилось уже 14 человек, были среди нас и неходячие ребята. Видя все это, министр обороны Павел Грачев добился того, чтобы полномочия вручения высших наград передали ему. Золотые Звезды Героев нам вручали в Минобороны после совещания, на которое собрались все главкомы.
Тяжелое ранение не позволило Виктору Вдовкину стать строевым командиром. После окончания Военного университета он был сначала заместителем, а потом и начальником юридической службы Главного штаба Военно-морского флота. Позже вместе с главкомом Виктор ушел работать в Минтранс, трудился в Российских железных дорогах, в Росимуществе. Принимал активное участие в разработке программы по обеспечению жильем военнослужащих. Ныне Виктор Вдовкин является заместителем председателя Клуба героев. Воспитывает трех внуков.
События 1995 года в Чечне его не отпускают до сих пор. Виктору часто снится штурм Грозного. Бывают счастливые дни, когда ребята-сослуживцы остаются живы. Но это только во сне…
***
На въезде в поселок Спутник, где дислоцируется 61-й отдельный полк морской пехоты Северного флота, стоит памятник «черным беретам», погибшим в Чечне. На граните выбито около 100 фамилий.
